Марк Антонов. Собачья радость: Боди-сингер Псой Короленко в клубе “Циник”. И не только там… Вечерний Петербург, 24 июля 2001.
Не побывавшие на выступлениях знаменитого в известных кругах Псоя Галактионовича Короленко не все знают о нашем времени. Псой Короленко выступал в царскосельском Запасном дворце, в клубах “Фронт” и “Циник”. В последнем – довольно демократичном, мило-богемном заведении у Московского вокзала – он был особенно уместен. Ведь слово “циник” (“киник”) происходит от “кинос” - собака. Огромная псина нарисована на потолке кафе. И когда тот, кто именует себя Псоем, проверяя качество старенького, склеенного скотчем микрофона, пропел первые свои в “Цинике” слова: “Если б Якову собакой быть, до полуночи бы Яков выл… Ох, скучно мне…”, стало ясно: здесь сегодня скучно не будет.
Владимир Галактионович Короленко был автором остросоциальных и чувствительных повестей, академиком и правозащитником. Псой Галактионович Короленко – его совершеннейшая противоположность. Кто он по профессии? Сам Псой Короленко заметил: “Одна дама, послушав мою песню, сказала: “Так он же бард!” – и больше слушать не захотела. Я не бард. Я боди-сингер в стиле “лох” и
skomorokh (с французским прононсом – М.А.). Но я люблю бардов. В подтверждение этого сейчас прозвучит песня Булата Окуджавы в аранжировке Аркадия Северного!” “Московский муравей” в блатных ритмах был очаровательно смешон.Дух пересмешничества и веселого нигилизма вообще присущ творчеству Псоя Короленко. Но шутки его, как правило, “для продвинутых”. Псой Короленко – филолог по образованию, и его песни (в собственном сопровождении на синтезаторе) – развлечение гуманитариев. Песни-центоны, целиком состоящие из пушкинских строк. Песня, посвященная “замечательному французскому шансонье Жаку Деррида, в последнее время, к сожалению, не выступающему”. (Хохот. Аудитория “Циника” знает, что Деррида – не шансонье, а совсем даже философ). Наконец, “американские песни”, высмеивающие одержимую борьбу за равенство полов и права меньшинств (все первое отделение Псой Короленко выступал в черной юбке и черной блузе с неподражаемым шейным платком – “одежде американской бизнес-вумен”). “Весь
american mainstream бросим поскорей в Гольфстрим”. В описании все это, может быть, кажется не замысловатым, но есть такие вещи как артистизм, темперамент, драйв. В сущности, Псой Короленко – не певец, не поэт, не музыкант, не бард, конечно, а артист. В том смысле, в каком называл себя артистом Вертинский. И если в 1916-м пелось и игралось – “Ваши руки пахнут ладаном…”, а в 2001 – “Все люди – б…ди, весь мир – бардак, все шутки ради, все просто так!”, то что ж: времена меняются. Тем более что Короленко, закончив песню с приведенным выше припевом, обращаясь к аудитории, говорит: “На самом деле все совсем не так!” И аудитория знает, что на самом деле все не так. Вербальный цинизм – просто средство самозащиты в жестком и некомфортном современном мире.Псой Короленко вернул концептуальный стеб на его законное место – на эстраду, и на эстраду самую демократичную. Можно ли представить себе международного постмодерниста Дмитрия Александровича Пригова темпераментно выделывающимся перед пьющими пиво студентами у склеенного скотчем микрофона? Ему это, правда, и не по летам – давно уже. Но, к примеру, пение мантры на текст “Евгения Онегина” отчасти теряет смысл, превращаясь в важное академическое занятие… Мне показалось, что Псой Короленко не так уж обеспокоен “актуальностью” и “серьезностью” своего искусства. Это идет ему (искусству) на пользу.